Все-таки, война – войне рознь. Причем в различных вариациях сказанного. В особенности, в рамках сегодняшних дней, когда в отдельных случаях война лишь внешне, да и то местами, напоминает писаные и неписаные законы ведения военных действий.
О чем тут идет речь?
Когда-то Владимир Ленин говорил о войнах «справедливых» и «несправедливых», а не нуждающийся в особом представлении военный теоретик и историк XIX века Карл фон Клаузевиц считал войну «расширенным единоборством», предлагая «вообразить себе схватку двух борцов», в которой каждый стремится «при помощи физического насилия принудить другого выполнить его волю», где ближайшей целью высвечивается сокрушение противника, с достижением его неспособности «ко всякому дальнейшему сопротивлению». Тем самым, по-Клаузевицу, «война – это акт насилия». Причем непосредственно насилие «использует изобретения искусств и открытия наук, чтобы противопоставить насилию же». А «едва достойные упоминания ограничения, которые оно само на себя налагает в виде обычаев международного права, сопровождает насилие, не ослабляя в действительности его эффекта».
«Таким образом, – резюмирует Клаузевиц, – физическое насилие является средством, а целью будет навязать противнику нашу волю. Для вернейшего достижения этой цели мы должны обезоружить врага, лишить его возможности сопротивляться».
Вот интересно, как с этой точки зрения рассматривать происшедшее в последние дни на израильско-иранском треке? Если рассуждать по аналогии со сказанным Клаузевицем, то на поверхности – схватка двух борцов. Только не до конца ясно, была ли это борьба классиков, вольников? Или здесь фигурировали элементы боя без правил, когда в частых случаях единоборство заранее отрежиссировано, и каждому из участников, включая рефери, предназначена своя роль?
Для многих аналитиков последний вопрос оказался далеко не праздным, тем более что вспоминалось название романа прекрасного Габриэля Гарсия Маркеса «Хроника объявленного убийства», в котором очень интересно описывалась ситуация с предстоящим насильственным действием. А именно, все всё знают, все ко всему готовы, и ни для кого нет никаких секретов по обязательному нанесению удара.
Аналогично происходило и на ирано-израильской ветке. Никакой внезапности и реального желания нанести тяжелое поражение или как минимум невосполнимый урон. Предваряющий атаку Ирана на Израиль «зум-разговор» двух борцов для мировой общественности (зрителя?) выглядел примерно следующим образом:
– Ребята, мы вынуждены что-то сделать;
– Да, мы понимаем;
– Поэтому будьте начеку;
– Ок;
– Постараемся сделать так, чтобы видимость атаки имела место, но в реалии без какого-либо сильного ущерба;
– Да, мы готовы и сделаем все красиво;
– Нам бы поддержать геополитическое реноме;
– Воспринимаем. Решим.
Решили? Поддержали? Ну почти как с боями без правил, когда отброшенный к канатам и вроде обессиливший боец внезапно загорается, почувствовав прилив сил, и проводит пару приемов, отбрасывая нападавшего к другому углу. Тот поворачивается спиной, и в это время уже рефери, выискав какой-то пункт правил, приостанавливает поединок. Но, подчеркнем, не останавливает, присуждая тому или иному бойцу победу. Именно приостанавливает, чтобы через минуту-две дать отмашку на продолжение поединка.
Так что ждем дальнейших ударов без ударов.
К слову, сегодня еще очень модно по отношению к тем или иным военно-геополитическим единоборствам применять определение прокси-войны, или гибридные. Четко и однозначно энциклопедические словари не предоставляют информацию о том, что подразумевается под данными терминами. Но в общих чертах как-то всем всё понятно.
Как бы то ни было, сегодня Клаузевиц может оказаться не совсем понятен многим политикам. И тут нет ничего удивительного. В период, когда этот глубокий исследователь готовил свои блестящие выкладки, боёв без правил в нынешнем формате ведь еще не существовало. Да и судьи были иного ранга.
Ну что, гонг? Или?
Теймур Атаев
Minval.az
