Сепаратистские режимы, как правило, находятся меж нескольких огней: истинных друзей у них нет, а мнимые преследуют собственные интересы, изменчивые по мере ломки геополитических раскладов. А вот противников и рисков у самопровозглашенных много всегда.
Южный Кавказ и почти все постсоветское пространство лихорадит более трех десятилетий. Региональные войны, территориальные, межэтнические и иные междоусобицы, революции и внутриполитические склоки, нередко дирижируемые извне, приводят к тяжелым человеческим потерям, государственным потрясениям со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Не успел Азербайджан вернуть себе находившиеся под армянской оккупацией земли и запустить мирный процесс в Карабахе, сопротивление которому все еще продолжается, как грянула война в Украине. Два этих фактора – деоккупация АР и украинские события – изменили ситуацию на Южном Кавказе, отягощенную энергичными попытками ее радикализации. Причем, в отношении всех трех республик – Азербайджана, Армении и Грузии. 20% территории последней – Абхазия и Цхинвальский регион (Южная Осетия), как известно, в течение более 30 лет неподконтрольны Тбилиси. «Независимость» отколовшихся от Грузии территорий после августовской войны 2008 года была признана Россией, а вслед за ней – еще четырьмя государствами. В свете последних событий (возвращение азербайджанских земель, Украина) нервозность, обусловленная преимущественно мультивекторальной провокационной политикой, в регионе возрастает.
Как правило, сепаратистские образования, никем не признанные или признанные условно частично, превращаются в так называемые криминальные черные дыры, не имеющие перспектив на самостоятельное развитие. Соответственно, они сидят на шее заинтересованных в их существовании государств, но состояние это довольно некомфортное, поскольку те требуют от них максимально выгодных для себя условий и действий. Мягко говоря, некомфортно себя чувствуют и легитимные метрополии, поскольку «откусанные» от них территории представляют определенную опасность.
И в этом контексте достаточно тревожная и неоднозначная ситуация сложилась вокруг абхазской и югоосетинской проблематики. Во-первых, Азербайджан подал Грузии «дурной» пример близостью к полному восстановлению своей территориальной целостности.
Во-вторых, на фоне занятости Москвы в Украине, Тбилиси подбивают к открытию «второго фронта» против РФ. Причем, делают это самые разные силы, не признаваясь в очевидном. Между тем официальный Тбилиси неоднократно заявлял, что возвращение Абхазии и Южной Осетии может произойти исключительно мирным путем. И даже если оставить в стороне «моральные» и гуманитарные соображения, к военному решению проблемы Грузия, в отличие от Азербайджана, не готова. Хотя бы потому, что Абхазия и Южная Осетия, которых Россия содержит практически полностью и закрывает глаза на часто нецелевое расходование своих денег, превращены в буферные зоны между «пронатовской» Грузией и РФ, и на их территориях дислоцированы российские военные базы.
Теперь же, в новых реалиях (Карабах, Украина) Сухуми и Цхинвали бьют тревогу по поводу планов Грузии вернуть отколовшиеся территории войной, хотя однозначный отказ от нее нынешней грузинской власти очевиден.
Тем не менее, спекуляций вокруг этой темы множество. По большому же счету еще неизвестно, что сильнее пугает Абхазию, и в меньшей – Южную Осетию: туманная перспектива их силового возвращения в состав Грузии или тотальная русификация «новых суверенных государств».
Абхазия категоричнее, чем Южная Осетия (о ней еще будет сказано) не расположена не только к вхождению в состав Российской Федерации или Союзного государства РФ и Белоруссии, но и к унификации своего законодательства с российским, на котором Москва настаивает на протяжении ряда лет. Главная причина нежелания калькировать российские законы в том, что абхазы категорически против предоставления россиянам права собственности на недвижимое имущество, хотя ей позарез нужны более серьезные инвестиционные вливания, чем те, которые она имеет сегодня от России. Но для условно легального бизнеса РФ, да и других стран – тоже – вне наличия права собственности и полноценной защиты инвестиций, финансовые вложения невозможны. «Власти» Абхазии, вероятно, удовлетворили бы требования Москвы, но опасаются гнева соотечественников и укоренившейся, в их среде, практики революционной смены власти.
На днях министр экономического развития России Максим Решетников представил на заседании Правительства РФ проект федерального закона о ратификации соглашения между Россией и Абхазией по поддержке реализации государственной программы социально-экономического развития «Страны души» на 2022-2025 годы. Документ поддержан единогласно. Но, как подчеркнул Решетников, одним из главных условий его претворения в жизнь является гармонизация абхазского законодательства с российским. «В первую очередь, — подчеркнул он, — это важно для российского бизнеса».
На реализацию соглашения требуется более 22 млрд рублей, из них 15,4 млрд будет выделено из бюджета России. Оставшаяся сумма — из «резервного фонда». Основная часть средств предназначена для модернизации энергосистемы Абхазии, повышения зарплат бюджетникам и поддержки ключевых отраслей экономики: сельского хозяйства, промышленной переработки и туризма.
С российской стороны документ прошел согласование во всех профильных ведомствах, а в Апсны — крепко думают. Тем более, что нежелание местных предоставлять россиянам право собственности недавно подогрели два обстоятельства: настоятельное требование Москвы о передаче ей государственной дачи «Пицунда», знаменитой еще с советских времен (комплекс на 180 га заповедника на берегу «Черного моря и 115 га «морского пространства»), а также заявление «президента» «суверенной» Абхазии Аслана Бжания о готовности Апсны присоединиться к Союзному государству России и Беларуси.
Абхазы оскорбились: во-первых, говорят они, их мнением никто не поинтересовался; во-вторых, они намерены развивать «собственное независимое государство». А присоединение к надгосударственному образованию ущемляет их «суверенитет» и русифицирует страну. Бжания лез из кожи вон, чтобы убедить граждан в «необходимости прочного союза с Россией в новых реалиях», то есть «когда однополярный мир рухнул». Ну и «после успешного завершения спецоперации на Украине, — считает он, — наступит совершенно иная реальность». И «… исходя из того, кто показал себя настоящим другом России, будет создаваться новый контур союзного государства». Номер этот пока не прошел, да и не мог пройти, поскольку прежде, даже если бы в абхазском обществе против него не возражали, Минск должен был признать суверенитет Абхазии, а значит — вдрызг разругаться с довольно дружественным ему Тбилиси.
Но предугадать, как поступит президент Лукашенко, практически невозможно. И это лишний раз подтвердил его неожиданный осенний визит в Сухуми, вызвавший массу вопросов. Главный из них – какова цель визита. Сам «батька» вроде сообщил Бжания, что прибыл по просьбе Владимира Путина. Поселился он на печально известной госдаче «Пицунда», которую Бжания открыто предназначает для «главного гостя» — президента РФ, постоянно оказывающего Абхазии «неоценимые услуги».
В Сухуми цель визита Лукашенко обросла всевозможными догадками: известно, что в Абхазии присутствует белорусский бизнес, и будто бы вопрос с дачей может быть решен с привязкой именно к нему, то есть таким образом, чтобы не засвечивать российского интереса к этому уникальному объекту. А еще говорят, что приезд президента РБ связан с озвученной Бжания идеей вхождения Абхазии в Союзное государство России и Беларуси. В любом случае Лукашенко сильно рискует испортить отношения с Тбилиси, считающего (впрочем, как почти весь мир) Абхазию сепаратистским регионом. Более того, оккупированным Россией. Правда, официального характера визиту белорусского лидера придано не было, и сам он обозначил его как «дружеский», не говорящий о признании Минском независимости Абхазии. Однако в Тбилиси не забыли, что еще в феврале этого года Лукашенко не исключал признание Минском Абхазии и Южной Осетии в случае, если убедится в необходимости такого шага и если об этом ему скажет Владимир Путин.
Надо полагать, что Москва, и не единожды, пыталась склонить президента РБ к признанию двух грузинских регионов, но безуспешно: он опасался осуждения Запада, и в то же время не хотел идти на поводу у Кремля: тогда это было нецелесообразно. Времена, конечно, меняются стремительно, но что может изменить для Беларуси, в лучшую сторону, признание самопровозглашенных республик Южного Кавказа, терпеть привыкшую к «халяве» Абхазию с ее нелюбовью, как минимум к русским, взрывным и претенциозным нравом. Да еще, с большой вероятностью, тратиться на нее. Третий, в данном случае, явно видится лишним, нарушает баланс российско-белорусских отношений, лишь недавно принявших черты некоторой определенности.
Другое дело – налаживание экономических отношений с Сухуми, хотя это откровенно входит в противоречие с грузинским законодательством и нормами международного права. То есть место будет иметь или уже имеет внешнеполитический скандал «всего лишь» средней степени тяжести. Он явно проигрышен для Беларуси, но выгоден России и Абхазии, поскольку дает возможность, так или иначе, шантажировать Грузию и «укорачивать поводок», на котором они желают ее водить.
Визит Лукашенко в Сухуми воодушевил Бжания: он уже грезит об открытии в Абхазии посольства РБ, если товарооборот между сторонами превысит 50 млн долларов в год, хотя непостижимость такой логики налицо. Но он сослался на Лукашенко, сообщившего, что Беларусь реализует большой проект в Очамчирском районе Апсны, значительно превышающий вышеназванную сумму. По факту получается, что белорусский лидер откровенно действует против суверенитета и территориальной целостности Грузии. Так о чем же, все-таки, речь – уж не о подготовке ли к новому переделу Южного Кавказа, на сей раз, при содействии Беларуси?
Тут возникает еще один вопрос: ситуация вокруг «Пицунды» уже вывела абхазов на улицы: люди выступили против передачи России госдачи со всеми ее угодьями, несмотря на то, что посол РФ в Сухуми Михаил Шургалин предупредил: «Политические спекуляции на этой теме способны навредить дальнейшему развитию взаимодействия между Россией и Абхазией» и «отразиться на стремлении российской стороны инвестировать в такие масштабные проекты на территории республики как строительство аэропорта, туристических объектов, реконструкции абхазской железной дороги». Аналогично абхазы могут поступить и даже довести дело до свержения «власти» в случае, если идея присоединения Апсны к Союзному государству будет раскручиваться и дальше. Легкие на революции местные жители убеждены: посягательство на их собственность и суверенитет означает не что иное как русификацию республики и «вытеснение абхазского этноса и языка».
А тут еще одна подброшенная им (или ими самими) напасть: грузины-де готовятся к нападению на Абхазию. Ну и вопрос ее безопасности стал муссироваться на самых разных уровнях. В минувшие выходные Бжания в сопровождении секретаря Совета безопасности Сергея Шамба, министра обороны Владимира Ануа, рабочей группы по мобилизационному обеспечению и прочих «ответственных» лиц осмотрел состояние объектов оборонного значения (неделей ранее он провел совещание по вопросам безопасности).
Конгресс народа Абхазии и Центр социально-экономических исследований тоже озадачены: обсуждают, как защититься от Грузии. Руководитель Конгресса Давид Пилия подчеркнул, что самостоятельно республика с войной не справится – у нее нет соответствующего вооружения. Шамба же сделал обнадеживающий акцент на «стратегическом союзе с Россией, которая отстаивает наши интересы». Соответственно, считает он, «Необходимо демонстрировать лояльность к РФ и одновременно укреплять единство внутри Абхазии». Словом, выступлений было много, боязни – еще больше: и Россия с ее «русификацией» страшна для Абхазии, но она ее «защищает», и Грузия – «готовится к войне».
Тема воинственности Тбилиси раскручивается и в Южной Осетии, «власти» которой уже проводили референдум по присоединению к России путем вхождения в состав Северной Осетии: за мнимую «независимость» они, в отличие от абхазов, не цепляются. Но для Москвы время «официального брака» с южными осетинами, численность которых в Цхинвальском регионе не превышает 50 тыс. человек, все не наступало. А тут подоспела и смена «власти» в Цхинвали – выборы так называемого «президента» выиграл лидер оппозиционной партии «Ныхас» Алан Гаглоев. В отличие от своего предшественника Анатолия Бибилова, гнать волну присоединения к РФ и проводить еще один, «свеженький» референдум он не стал, хотя не пророссийского президента в этом регионе не может быть по определению. Заявив, что «воссоединение с Северной Осетией в составе России – вековая мечта осетинского народа», он, вместе с тем, отметил необходимость «сверять каждый шаг с позицией стратегического партнера, чтобы не осложнять и так непростую геополитическую ситуацию». Параллельно Гаглоев выступил за усиление военного присутствия России в Южной Осетии.
В общем, для части южных осетин, не цепляющихся за свою мнимую государственность, уютнее и выгоднее находиться в составе РФ, а в среде иных, преимущественно — молодежи, произошла некоторая трансформация: проталкивается идея «свободного суверенного государства», и все чаще проводится аналогия с Косово.
Как бы то ни было, но откровенно антироссийскую политику абхазы и осетины Цхинвальского региона проводить не будут: обе отколовшиеся от Грузии территории Москва продолжит содержать, однако не в той мере, в какой те того желают. В Апсны, во всяком случае, убеждены, что Россия обязана ей многим, поскольку ее военные базы дислоцированы на абхазской территории.
Но как живут эти две «суверенные» республики, не имеющие шансов на расширение (за исключением единичных конъюнктурных случаев) своего международного признания? Если коротко: Южная Осетия – депрессивная, ничего не производящая — даже ранее традиционную для нее сельскохозяйственную продукцию, хотя возможность для развития соответствующей отрасли есть. Ну и постоянно опасающаяся «грузинской агрессии», которой нет.
Потенциальные возможности Абхазии значительно превосходят возможности Южной Осетии (природно-климатические, туристические и иные), не реализованы практически полностью: половина территории в руинах, коррупция и преступность, на фоне того, что именуется активностью «гражданского общества», зашкаливают. Словом, живут, как и положено жить непризнанным мировым сообществом постсоветским территориям, к тому же еще милитаризированным и выполняющим функцию буферных зон. Истинных друзей у них нет, реальная государственность и развитие отсутствуют. Но есть интересанты, оппоненты и критики, нарастающая боязнь перед «агрессией» Грузии и карами России – впрочем, умеренными: с фактом дислокации в Абхазии и Южной Осетии своих военных баз Москве, все же, считаться приходится.
Ирина Джорбенадзе
Minval.az
