9 января в концертном зале Азербайджанской государственной филармонии состоялся концерт детского ансамбля «Тутти» под руководством заслуженного артиста, дирижера Теймура Геокчаева. Несмотря на снегопад, зал был переполнен, его концерты всегда собирают аншлаги. На сцене одаренные дети, играющие классику, в зале – родители, педагоги, группа поддержки. Всем аплодируют, преподносят букеты – как всегда. И вдруг, происходит чудо: на сцену выходит юноша, садится за рояль и начинает исполнять концерт ми минор Фридерика Шопена – эмоционально и технически очень сложное произведение. Пианисту приблизительно15, но гамма эмоций – далеко не детская, а техника просто фантастическая!

Женщина, сидевшая рядом со мной, плачет навзрыд, да и я сама готова была разрыдаться от восторга, слушая его божественную игру. Пианисту аплодировали стоя. Весь зал вскочил на ноги в едином порыве, дважды вызвав на бис юного пианиста-виртуоза. После концерта мне, корреcпонденту Minval.az удалось увидеть его в фойе и торопливо представившись, договориться об интервью.

…Я захожу в музыкальную школу имени Бюльбюля, не спеша поднимаюсь по лестнице на 4-й этаж, и с удивлением слышу, как в этих стенах, несмотря на конец учебного дня, звучит музыка, доносящаяся из классных комнат. Здесь куются будущие профессионалы, для которых не существует такого понятия, как учебные часы. Эта школа вообще вне времени, как и те, чьи портреты украшают стены: Иоган Себастьян Бах, Вольфганг Амадей Моцарт, Антонио Вивальди, Кара Караев, Узеир Гаджибеков и многие другие, вошедшие в Бессмертье благодаря великой красоте, которую они подарили миру.

Сегодняшняя встреча очень важна для меня, потому что я никак не могла забыть лицо юного пианиста Али Велиева – уроженца города Шамкир, игравшего концерт Фридерика Шопена на сцене Азербайджанской государственной филармонии 9 января в составе детского оркестра «Тутти» под управлением  народного артиста Азербайджана Теймура Геокчаева.

Али играл так, словно проживал произведение вместе с автором. Откуда у юноши такая замечательная техника? Как вообще может быть, чтобы 14-летний подросток мог сыграть сложный, и технически, и эмоционально, концерт Шопена так, словно за его плечами была уже целая прожитая жизнь, пропитанная любовью и страданием?

Известно, что и в литературе, и в музыке существует непреложное правило: о любви умеют писать, петь и играть только те, кто испытал это волшебное чувство. Но меня сильно смущал возраст Али – ему всего 14! Какая любовь может заставить 14-летнего мальчика так тонко чувствовать музыку? Размышляя об этом, я вспоминала Моцарта, написавшего свой первый концерт в 4 года, а первую оперу – в 6 лет. Вольфганг уже в 6 лет отмочил шутку в адрес Марии-Антуанетты, предложив ей выйти за него замуж, да и вообще он был весьма влюбчивым ребенком, сохранив в себе эту способность до последнего вздоха.

…И вот я в 416 комнате, где меня уже ждут Гюльнара Мирзоева – педагог и доцент кафедры специального фортепиано в Бакинской музыкальной академии, и юный пианист Али Велиев, ученик 9-го класса музыкальной школы имени Бюльбюля. Без сценического костюма он выглядит намного младше и становится даже как-то ближе для общения. Но Али был немного скован, он не привык тратить время на разговоры, в ходе беседы часто смотрел на рояль. Еще бы. Ведь музыка завладела его сознанием еще с детского сада, когда он понял: пианино – это его душа. Навсегда.

Я с удивлением узнаю, что Али нет ни в одной соцсети, в вотсапе его не бывает, да и телефон практически все время отключен.

— Ни к чему он мне, только время трачу. Меня не интересует все то, на чем сегодня завязаны мои сверстники. Для меня главное – музыка. Это мой мир, в котором я живу, личный мир – чистый, непорочный. В нем нет ничего лишнего – только красота и гармония, к которой я стремлюсь. Это – смысл моей жизни, мечта, к которой я иду с 5-ти лет. Когда я слышал пианино, я всегда стоял и слушал, мне было интересно, музыка захватывала меня, сам процесс ее воспроизведения. Но не помню первую музыку, которую услышал. Это было очень давно.

— Так уж и давно, — улыбаюсь я. – Ты не играешь в футбол, не зависаешь в соцсетях, но так или иначе ты вращаешься среди сверстников, и они не всегда твои коллеги по музыке. Скажи, не смотрят ли на тебя странно из-за твоей сознательной социальной отрешенности?

— Ничуть. Окружающие уважают мой выбор. Дело в том, что мне очень повезло с соседями, они любят музыку, и относятся к моим занятиям мирно. Меня в моем увлечении музыкой всегда поддерживала мама, для меня она является той самой движущей силой, которая способна горы свернуть. И не только мама, еще и Гюля ханум – мой педагог, и Теймур Геокчаев – наш директор. Он для меня, вообще, человек-Вселенная: невероятный, чуткий, умеющий говорить исключительно на языке добра и музыки. Мама хотела, чтобы я был скрипачом, но у меня не было интереса к скрипке, только пианино.

— Али пришел в первый класс весной, пришел без подготовки и поэтому осень и зима ушли на нотную грамоту, постановку рук, потом уже пошли произведения, которые можно было исполнять на сцене. Видите ли, мы, педагоги, заинтересованы в том, чтобы ученики научились читать ноты раньше, чем буквы, но у некоторых этот процесс затягивается на лишние месяцы. Али в краткий срок овладел всем этим искусством, ему все легко давалось, потому что он все делал и делает любя. И я хорошо помню первое произведение, от души исполненное Али – это была Аllemanda Бетховена. Это было в первом классе, он просто покорил своей игрой. А когда он играл Шопена в Филармонии и Кирхе, он говорил с автором. В его игре было все: и разговор, и блеск в глазах, и даже слезы. Уверяю вас, это искренне, никакой игры на публику, потому что Али живет в исполняемых произведениях. Я помню его первое выступление на сцене в тандеме с Теймуром Геокчаевым, Али играл концерт Генделя, когда учился во втором классе. И я вас уверяю – была та же самая реакция на произведение. Он жил в нем. Настоящий идеал для Али – это наш директор Теймур Геокчаев, человек, достигший в своей профессии самой высокой планки, живущий в своем мире. Это данность. Именно Теймур Геокчаев является ярким примером для Али, ориентирующим его на подвиги.

— Гюля ханум, есть такое высказывание: «Усердие и прилежание лучше, нежели беспутство и гений». Что вы думаете по этому поводу? Как правило, больше склоняются к первой части, если речь, конечно же, не заходит о Моцарте. Да и вообще, путь на музыкальный Олимп – это тяжелый, практически каторжный труд. Готов ли был 5-летний мальчик к такой нагрузке?

— Вы знаете, меня всегда поражал кропотливый подход Али к профессии, он с самого детства понял, что только труд и усердие выкуют из него настоящего профессионала. Али работает постоянно, а если у него бывает свободное время, он проводит его в школьной библиотеке, набирает большое количество произведений самых разных авторов и играет их. Работает постоянно, в ковидные времена мы проводили концерты онлайн и Али занимал первые места на музыкальных конкурсах.

— Али, как совмещаешь музыку с общеобразовательными предметами? Это нелегко, наверное, двойная нагрузка. Какому предмету ты отдаешь наибольшее предпочтение?

— Средне, но получается. Любимый предмет – русский язык.

— Ты любишь читать?

— Интерес к чтению у меня не особо развит. Но я еще очень люблю историю, увлекаюсь этим предметом, смотрю исторические фильмы, но не люблю беллетристику и романтизм в кино. История – мое хобби, особенно времена, в которых жили мои любимые композиторы. Я о них очень много читаю, обожаю всеобщую историю.

— Значит, если бы у тебя была Машина времени, ты бы рванул в XIX век, в Варшаву, к Фридерику Шопену? 

— Да, я очень много размышляю на эту тему и искренне мечтаю о Польше. Эта страна вызывает у меня неописуемый восторг, потому что она озарена светом Шопена. Я знаю, что вы испытываете те же чувства по отношению к Зальцбургу, ведь в нем — свет Вольфганга Амадея Моцарта.

— А как ты относишься к нашей, азербайджанской классической музыке?

— Очень хорошо. Мне нравится мугам, особенно синтез мугама и джаза, импровизация — это, конечно же, Вагиф Мустафазаде.

— Знаменитый азербайджанский пианист-виртуоз Исфар Сарабский, садясь за клавиши, просто улетает в иные миры, исполняя свои композиции. Такое же чувство было и у тебя, когда ты исполнял Шопена в филармонии. Я видела, с какой легкостью ты вышел на сцену. Это благодаря опыту или все же был страх перед сценой? И главное, что ты чувствуешь, когда играешь Шопена? Меня этот вопрос интересует с того момента, когда я впервые увидела тебя на сцене.

— Ничуть не было никакого страха. Я хорошо помню свой первый концерт, зал, зрителей. У меня было ощущение, что я пришел домой, где все родные и близкие. Сел и сыграл. Что я чувствую? Наверное, все, что чувствовал автор, когда писал свое произведение: скорбь, радость, и, конечно же, великую силу любви – любви к музыке.

— Ну, а после? Овации, цветы – это же все было впервые! Ведь у всех бывает волнение в такие моменты.

— Не могу говорить за других. Лично я почувствовал только одно: первая ступень пройдена. И еще радость от того, что ступеней этих будет еще очень много. И каждая пройденная – это победа, открывающая путь к великой красоте. А музыка Шопена – это моя судьба.

— Пробовал ли ты себя в роли композитора? Пишешь что-нибудь?

— Да, я пишу, причем, со второго класса. Много вариаций есть, но сыграть ничего сейчас не смогу, ноты не при себе.

— Али, в беседе ты упомянул о том, что никуда еще никогда не выезжал, но у тебя впереди целая жизнь: прекрасная, дивная. Тебе предстоит увидеть мир, вкусить славу. Готов ли ты к этому? Озвучь свою мечту.      

— Когда-нибудь я обязательно поступлю в Варшавскую консерваторию, названную его именем, закончу ее и буду выступать на лучших концертных площадках мира, — говорит Али, и глаза его блестят от восторга перед лучезарной мечтой, которая обязательно сбудется. Юному пианисту не впервой покорять высоты, а потому и эту – самую заветную высоту он обязательно возьмет.

P.S: Памятный вечер в музыкальной школе Бюльбюля закончился грандиозным подарком: Али исполнил для меня 6-ю (Венгерскую) рапсодию Листа, и я снова почувствовала себя в объятиях Великой красоты. К сожалению, нельзя было вместить в данный материал все оттенки и формы большой и теплой беседы, и потому я передала читателям только часть тех эмоций, которыми была буквально переполнена.

Когда мы выходили из школы, в ее стенах все еще звучала музыка. Большая какофония звуков фаготы, рояли, флейты, валторны, скрипки проводила нас до двери. И уже на пороге я заметила инвалидное кресло у входа: оказывается в музыкальной школе имени Бюльбюля учатся особые дети, им тоже доступна Великая красота, открывающая светлый путь к большим возможностям и, возможно, полному исцелению. Это инвалидное кресло и стало той самой оглушительной кодой моего сегодняшнего интервью.   

Яна Мадатова    

Minval.az