Что происходит со странами, оказавшимися в сложной военно-политической ситуации? Давайте посмотрим на две из них – Хорватию и Израиль.
Для государства, имеющего сильных в военном отношении соседей, с которыми у него серьезный конфликт, типично полагаться на мощные вооруженные силы. Череда вооруженных столкновений усиливает и питает процесс формирования страны-армии.
Есть и другие специфические факторы, которые ведут к израилизации Украины. В современных условиях формируется зависимость европейцев от ВСУ, подобно тому, как в недавнем прошлом была сформирована зависимость Евросоюза от российских энергоносителей. Этот вопрос стоит рассмотреть подробнее, потому что он связан с расширяющимися поставками Украине европейского оружия.
Если Россия – противник Украины, поставляющая европейцам, прежде всего, экспортно-ориентированной германской промышленности, энергоносители на выгодных условиях, то для Германии, Франции и других европейских стран Россия – уважаемый партнер, а Украина – досадная помеха на пути перспективного сотрудничества.
Но если экономические связи с Россией большей частью разорваны, если Россия выступает против НАТО и ставит свои условия, если Россия стала восприниматься в качестве стратегического противника, то в таком случае Украина становится щитом (а в перспективе и мечом) Европы (возможно, наряду с Польшей, которая сегодня стремительно перевооружается). К тому же, чем бы не закончился нынешний конфликт, Россия никуда не исчезнет. Если она станет в будущем растущей военной державой, это потребует двойного усиления ВСУ. Если же Россия ослабеет и начнет разваливаться подобно СССР, как надеются многие в Украине, то, тем более, европейцы захотят обеспечить Украину всем необходимым оружием и системами безопасности, чтобы плотно оградить Европу от возможных вооруженных конфликтов и от потоков беженцев, которых Евросоюз очень опасается.
Таким образом, европейские страны питают и будут питать украинские государство и армию, стремясь максимально усилить их и способствуя дальнейшей милитаризации Украины. В будущем могут появиться и другие интересы, например, зачем посылать французских и британских солдат в Африку или на Ближний Восток для исполнения определенных миссий, если туда можно послать украинских военных? В любом случае львиная доля украинского бюджета направляется на ВПК и вооруженные силы. Это ведет к двум процессам.
Во-первых, такие правительства формируют соответствующую идеологию, основанную, скажем прямо, на принципах национализма и милитаризма. Там вряд ли будут озабочены вопросами о том, могут ли трансгендеры посещать женские бани и другими специфическими проблемами, которые сильно беспокоят леволиберальную часть общественности на Западе. В центре общественного внимания стоит армия, оборонные предприятия и то, насколько велики амбиции соседей. Это со временем ведет к росту собственных военно-политических амбиций и планов переустройства региона.
Во-вторых, происходит слияние армии, политики и экономики. Военные занимают ключевые позиции в промышленности, становясь руководителями или советниками оружейных компаний, обеспечивая для них госзаказы – типичное положение дел для Израиля. Политические партии тесно взаимодействуют с генералами – иначе невозможно. Все общество пронизано системой клиентальных (зачастую коррупционных) связей, имеющих выход на армию. Для многих людей реально найти работу только в армии или в компаниях, связанных с армией. Бизнес, политики и военные сливаются в единую систему. Любые возражения и критика быстро и жестко отклоняются. Глубинное государство с доминирующей ролью военных вообще типично для многих стран Ближнего Востока.
Впрочем, для современного Израиля характерно некоторое снижение роли армии в общественно-государственной жизни, но в 20-столетии вооруженные силы были сердцевиной этого государства, включая то, что из армии выросла израильская эстрада.
Максим Саморуков пишет на страницах Carnegie politika: “Хорватия смогла воплотить на практике тот сценарий, который сейчас кажется Украине идеальным. Ее противник (Сербия – прим.) надежно нейтрализован и больше не представляет угрозы. Но стала ли Хорватия от этого благополучной и процветающей страной? С этим сложнее. Для начала воевавших за европейский путь хорватов после победы ждал авторитарный режим с культом личности их военного лидера Франьо Туджмана. Это продолжалось несколько лет до его естественной смерти, после чего наступила некоторая либерализация. Но вскоре соратники Туджмана оправились от потери лидера, добавили своей партии HDZ европейского лоска и вернули себе статус доминирующей силы, которой остаются до сих пор. Из 32 лет хорватской независимости HDZ провела у власти 24 года. За это время партия успела срастись с госаппаратом, судами, крупным бизнесом и многими СМИ. Главная опора ее могущества – бюрократическая махина союза ветеранов войны, где состоит почти полмиллиона человек из четырех миллионов населения. Монополизировав победу и перенесенные ради нее страдания, ветеранская ассоциация влияет в Хорватии на все – от политического курса до театрального репертуара, а также участвует в распределении бесчисленных привилегий – от господрядов до скидок на общественный транспорт. ”
В Украине многие сегодня говорят о том, что в будущем эта страна станет похожа на Израиль. Другой возможный аналог, как уже говорилось выше – Хорватия. Возможно, не все представляют себе, о чем идет речь. Нельзя отрицать тот факт, что в Израиле развиты современная оборонная промышленность и сектор высоких технологий, где создаются качественные рабочие места. Без этого государство не выжило бы. Но стоит помнить, что в таких странах ты не спрашиваешь, что для тебя может сделать государство. Напротив, государство-армия, спрашивает: “Сынок, что ты можешь сделать для меня?”.
Михаил Шерешевский
Minval.az
