В нападении на офис SOCAR в Стамбуле проявился иранский след — теперь это уже практически официальная информация. Более того, как следует из официального релиза SOCAR Türkiye, имели место несколько случаев, которые ставили под угрозу здоровье и жизнь сотрудников Госнефтекомпании Азербайджана и её турецкой «дочки».
Оставим в стороне общепринятую схему торговли нефтью, роль нефтетрейдеров и возможность, точнее, «невозможность» поставщика «чёрного золота» проследить, кому перепродаётся его продукция. Важно другое.
Не секрет, что Иран, особенно его консервативное крыло, в той или иной степени связанное с Корпусом стражей исламской революции, патронирует немало радикальных группировок, выступающих под ультрарелигиозными лозунгами — и у нас в Азербайджане, и в Ираке, и в Ливане, и в Йемене, и во многих других странах. Представители иранской религиозно-политической иерархии позволяют себе говорить о «шести армиях Ирана» за пределами его территории. Есть такие проиранские группировки и в Турции. Нападение на офис SOCAR Türkiye, напомним ещё раз, осуществили именно они, и вряд ли по собственной инициативе — в таких кругах самодеятельность не прощается. Особенно если атаковали представительства несколько раз.
Но на сей раз атака произошла на фоне явного потепления отношений между Баку и Тегераном, о чём заговорили после открытия гидроузла «Гыз галасы» на пограничной реке Араз с участием президентов двух стран. И если теперь радикалы, которых дёргают за ниточки определенные силы из Тегерана, нападают на офис Госнефтекомпании Азербайджана в Турции, то как это понимать? Потепление отношений с Баку закончилось в Иране вместе с гибелью президента Раиси? Подобные кульбиты в исполнении страны с древнейшей историей государственности наблюдать очень странно. Иран — это не Армения и не новоиспечённое государство, где ещё не поняли, что такое преемственность. Или это самое «потепление» некоторые группировки в Тегеране поняли превратно? И кое-кто у подножия вулкана Демавенд решил, что теперь будет диктовать Азербайджану, какую вести политику и кому продавать нефть? Причём этот диктат будет осуществляться методами, которые в лучшем случае можно называть хулиганскими, а в худшем — террористическими? И если уж называть вещи своими именами, готов ли Иран к настоящему добрососедству, основанному на взаимном уважении?
Вспомним: в прошлые годы между Баку и Тегераном неоднократно случались обострения и взлёты напряжённости. Накал ситуации, как правило, достаточно быстро удавалось сбить. Между двумя странами начиналось потепление, риторика смягчалась, подписывались межгосударственные соглашения… Но кто-то в Тегеране проявленное Азербайджаном миролюбие расценивал как страх. И в Иране начали поднимать планку своих требований (если уж выражение «начинал наглеть» для описания процессов в международной политике кто-то считает неподходящим). И что же — на сей раз мы имеем сомнительное удовольствие наблюдать тот же кульбит? Причём эти самые силы в Тегеране включили «диктат руками прокси», не дожидаясь, пока хотя бы возобновится деятельность посольства Азербайджана в ИРИ?
Наконец, ещё одна сторона вопроса. В большинстве государств накануне выборов и смены власти стараются воздерживаться от особенно резких шагов. В Иране новый виток провокационных игр устроили, не дожидаясь, пока хотя бы пройдёт 40 дней после гибели Раиси. Желание «поставить на место Азербайджан» перевесило здравый смысл и правила приличия? Или в Иране после смерти Раиси начался раздрай?
Версий может быть множество. Но ни одна из них не прибавит доверия Тегерану и не улучшит климат в двусторонних отношениях с Азербайджаном, чью независимость, как показывает практика, в Иране готовы принять далеко не все.
Нурани, обозреватель
Minval.az
