Вчера, 4 сентября, состоялась долгожданная встреча президентов Турции и России в Сочи. Главной темой встречи Эрдогана и Путина стала «зерновая сделка», а также газовый хаб. Однако первая тема касается непосредственно самого политического статуса Турции, как стороны-посредника в «зерновой сделке». С другой стороны, «зерновая сделка» давала определенные экономические привилегии Турции.
Об итогах переговоров Эрдогана и Путина в интервью Minval.az рассказала cтарший аналитик Центра исследований современной Турции и Atlantic Council Евгения Габер.
– Состоялся визит Эрдогана в Сочи. Как в Украине оценили итоги встречи Эрдогана и Путина в перспективе возвращения к «зерновой сделке»? Сделка возвращается?
– На самом деле настроения самые разные. С одной стороны, есть понимание того, что Турция вкладывает дипломатические усилия для того, чтобы вернуть Россию в «зерновую сделку», и это должно было помочь Украине, но, с другой стороны, большинство понимает, с кем мы имеем дело, никаких надежд на договоренности с Путиным нет, никаких иллюзий на этот счет нет, но очевидно, что в этом еще должен был убедиться и президент Эрдоган.
Теперь, после этой встречи, стало ясно, что и Путин, и нынешняя Россия не договороспособны. Сделка не вернется, по крайней мере, в том формате, который был до сих пор. Потому что Россия сама же покинула сделку в одностороннем порядке, выставив ряд требований, абсолютно неприемлемых. Требования России направлены на размытие антироссийского санкционного режима, в том числе это касается подключения Россельхозбанка к SWIFT, это касается запчастей для сельхозтехники и так далее. Но я напомню, что против аграрного сектора России нет никаких санкций.
Мы прекрасно понимаем, что это все – товары двойного назначения и они будут использоваться в военной промышленности для ударов по украинским портам и зерновой инфраструктуре. Для Украины это неприемлемо, но речь тут идет о западных партнерах. Путин рассчитывал на то, что Эрдоган в этом вопросе будет посредником. Президент Турции в свою очередь обещал озвучить «хотелки» Путина, но решение остается за странами ЕС из-за ООН.
Пока перспектив возвращения к «зерновой сделке» я не вижу, и Украина будет искать альтернативные пути экспорта своего зерна, аграрной продукции и не только. Киев будет бороться с блокадой черноморских портов при помощи альтернативного пути через территориальные воды Украины, Румынии и Болгарии, через порты Дуная, страны ЕС. Россия будет придумывать свои проекты по типу Россия-Турция-Катар, чтобы доставить зерно в страны «глобального юга», африканские страны и страны Ближнего Востока.
– По итогам встречи в Сочи президент Турции Эрдоган заявил, что никаких перспектив для достижения мира в Украине на горизонте не просматривается. Это говорит о том, что в российско-украинском конфликте ставки повышаются?
– Это говорит о том, что Эрдоган признал очевидное. Украине было давно понятно, что с военным преступником во главе государства, которое не держит ни одно данное слово и не уважает международное право, договориться будет сложно. Пока в Украине брутальная агрессия, геноцид, депортация украинских детей. Россия не придерживается ни одних договоров и соглашений, но были попытки у Турции в духе добрых намерений каким-то образом способствовать решению этого вопроса.
Теперь Эрдоган признался, что это невозможно, и я рада, что он в общении с Путиным понял, что никаких намерений закончить войну нет. Нам надо провести успешное контрнаступление, нам надо вернуть свои территории, вернуть своих людей, а дальше будем думать, как и с кем с позиции силы садиться за стол переговоров. Поэтому я думаю, что ни о какой эскалации речи быть не может, большей эскалации придумать невозможно. Это признание очевидного факта.
– Отдельно заслуживает внимание назначение крымского татарина, мусульманина на пост министра обороны Украины. Это вызвало определенную реакцию в Турции. Как вы оцениваете данное назначение? Как Умеров будет влиять на взаимоотношения и позиции мусульманских стран в данном конфликте?
– Здесь надо очень четко понимать, что назначение на пост министра обороны Украины не происходит по этническому, национальному или религиозному принципу. В любом случае это человек профессиональный, это человек – менеджер, не обязательно военный, скорее всего, даже не военный, а менеджер. Потому что Украина переходит на стандарты НАТО, а минобороны находится под гражданским контролем в основном в странах НАТО.
Нужен хороший менеджер, который будет бороться с уже существующими коррупционными схемами, нужны дипломатические качества для того, чтобы вести переговоры с иностранными партнерами. Если в случае с борьбой у Резникова не получилось показать хороший результат, то как раз в военной дипломатии он был очень эффективен. Сейчас есть два основных направления — это обеспечение тыловых поставок, оружия и боеприпасов, а также борьба с коррупцией. Второе направление — это военная дипломатия, где он должен подключиться очень активно.
То, что Рустем Умеров является крымским татарином и мусульманином – это дополнительный плюс, в смысле ему понятны культура и язык тюркских и мусульманских стран. Пока украинская дипломатия, возможно, не охватывает эти страны в силу разных причин, но это не решающий фактор, потому что, когда дело касается украинского Крыма, контрнаступления и прочих моментов, я не думаю, что в глазах России или международных партнеров меняется позиция того, кто назначен на эту должность. С символической точки зрения — это красивый жест, это показывает, что крымские татары в Украине не являются нацией второго сорта и представлены в органах власти Украины.
Это не просто коренной народ, они представлены в органах власти и это очень важно. Важно с точки зрения уничтожения российской пропаганды о том, что Украина — это нацистское государство, когда президент – еврей, а министр обороны – мусульманин. Для Запада это и так понятно, но для стран Ближнего Востока или африканских стран этот тезис по-прежнему существует. Мы показываем, что Украина — это нормальное демократическое государство, и дает равные права всем. Рустем в парламенте был сопредседателем группы дружбы с Турцией и Саудовской Аравией, он активно участвовал в переговорах по обмену пленными.
Ниджат Гаджиев
